"Толкин — такой детский писатель! "Властелин колец" — фэнтези, подростковое чтиво, мы ж его переросли уже!" В третий раз столкнувшись с подобным мнением, я почувствовала уже почти настоящую недетскую обиду! Невозможно теперь не рассказать, почему для меня и для многих людей все, связанное с Средиземьем, так удивительно серьезно.

Детские книжки профессора Толкина...

Какое же это заблуждение!
Стоит почитать его биографию, его письма к сыну, почитать сейчас, в 25-35-40 лет, "Властелина Колец" и "Хоббита" — и неужели не станет очевидно, что он не ставил целью развлечь детишек?! Детишек развлекает, скажем, его "Letters from Father Christmas". У этого человека — прежде всего, ученого, а никакого ни писателя — истории вырастали из слов, найденных в древних книгах или пришедших на ум, неведомо откуда, а из историй складывалась целая мифология, равную которой пока никто из современников еще не придумал.

Все его книги, начиная с "Плавания Эарендила" — попытка "создать мир, в котором язык, соответствующий моей личной эстетике, мог бы оказаться естественным".

К счастью, или к несчастью, "Хоббита" я впервые прочитала год назад. И мне он показался довольно тяжелой книгой! Когда доходишь до описания злоключений Бильбо — как он голодал или страдал от холода — улавливаешь, чувствуешь, что автор абсолютно точно знает, о чем пишет, что он испытал тот самый холод и голод (примерно как Сент-Экзюпери, который досконально описывает жажду в пустыне и умирание от обезвоживания). Когда он во “Властелине колец”описывает чувства хоббитов, вернувшихся в тихий и безмятежный Шир после битв за Средиземье и не способных найти ни своего места, ни понимания среди невоевавших, видишь Толкина на Первой мировой и его сыновей — на фронтах Второй.

А теперь загляните в биографию профессора: четверо молодых друзей ушли, вернулись живыми двое... Это переворачивает жизнь, заставляет думать-думать-думать!

"Властелин Колец" и "Хоббит" — правда нашего мира. 

Не знаю, как вас, а меня сильно поразила судьба одного из главных героев, Торина: его жуткая перемена по отношению к хоббиту Бильбо — готовность растерязать из-за какого-то там дурацкого сокровища и напрочь забытая благодарность! При том, что он положительный, благородный герой. И тут же — как маленький хоббит продолжает с упорством и без смертельных обид делать то, что считает нужным и спасительным для всех. Гибель Торина поразила еще больше: когда вся жизнь вела к триумфу, а уже "на финишной прямой" все для него кончилось!... Но, наверное, останься он в живых, повторил бы судьбу деда, которого фамильные сокровища свели с ума.
Вот он, Толкин!

Эти червоточины в человеческих (ну ладно, гномьих, хоббитских, эльфийских) серцах Толкин подмечает очень четко.

А вспомните, как положительный хоббит Фродо — уже в самом начале пути — терзался: вот, я могу надеть кольцо и сбежать, и Гендальф меня не упрекнет, что я оставил своих друзей призракам: я же Хранитель кольца, я должен его швырнуть в Ородруин, все правильно, ребята, ничего не попишешь, я должен спасать себя... Думаю, это похоже на терзания любого человека в опасной ситуации.

Недавно были с подругой на реке, я ходила по льду у берега, она пошла на середину реки и провалилась одной ногой под еще неокрепший лед. Знаете, как это бывает: поворачиваешься, оцениваешь ситуацию, и за две секунды — 1000 мыслей в голове. И одна из них, подлая и предательская — о СВОЕЙ семье и о самосохранении, понимаете? И вот какой выбор мы сделаем в трудную минуту? Все закончилось благополучно, а если бы нет...? Не знаю. И это вопрос любого человека. Наверное, воевавший Толкин им задавался в грязном и холодном окопе в битве на Сомме. 

И при этом его романы пронизаны Светом, но нигде в лоб не уточняется, что это за Свет. Почитайте его работу "О волшебных сказках": он говорит о том, что когда мы читаем настоящую сказку, вдруг почему-то сердце начинает биться чаще и слезы наворачиваются на глаза. Потому что это отблеск главной "благой катастрофы" человеческой истории — Воскресения.

Я не притягиваю взгляды Толкина за уши к христианству, в этом нет нужды, потому что он сам недвусмысленно об этом писал. Как и его великие коллеги Клайв Льюис и Гилберт Честертон.
Лично для меня "Хоббит" и "Властелин колец" — напоминание о том, что жизнь — великое приключение, что надо вылезать из своей хоббитской норы и идти в Дорогу. Наш удел — эта Дорога.
И Толкин, несмотря на его профессорский снобизм и некоторую английскую чопорность, это, мне кажется, очень хорошо понимал.
За своими увлекательными фантастическими языками и мирами, оксфордскими учеными делами, за своей собственной насыщенной и счастливой (по-своему, хоббитской) семейной жизнью для него оставалось главным только одно — и вот это совершенно потрясает:

"Из мрака моей жизни, пережив столько разочарований, передаю тебе тот единственный, исполненный величия дар, что только и должно любить на земле: Святое Причастие... В нем — обретешь ты романтику, славу, честь, верность, и истинный путь всех своих земных Любовей, и более того — Смерть: то, что в силу божественного парадокса обрывает жизнь и отбирает все и, тем не менее, заключает в себе вкус (или предвкушение), в котором — и только в нем — сохраняется все то, что ты ищешь в земных отношениях (любовь, верность, радость) — сохраняется и обретает всю полноту реальной и нетленной долговечности, то, к чему стремятся все сердца".